русские не сдаются )))))

Ответ на вопрос, почему русские не сдаются и побеждают, дают следующие предсмертные надписи и письма.
Надписи защитников Брестской крепости на её стенах

Умрём, но не уйдем! Умрём, но из крепости не уйдём.

Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина

(автор добиватор)
Из книги Роберта Кершоу «1941 год глазами немцев»:

«Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!» /Артиллерист противотанкового орудия/«Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить…» /Танкист группы армий «Центр» После успешного прорыва приграничной обороны, 3-й батальон 18-го пехотного полка группы армий «Центр», насчитывавший 800 человек, был обстрелян подразделением из 5 солдат. «Я не ожидал ничего подобного, – признавался командир батальона майор Нойхоф своему батальонному врачу. – Это же чистейшее самоубийство атаковать силы батальона пятеркой бойцов».

А вот немного о Доме Павлова: "Когда был пленен командующий 6-й немецкой армией генерал-фельдмаршал Паулюс, то на первом же допросе он чистосердечно признался, что при попытках захватить дом на площади 9-го Января Германия потеряла больше своих солдат, чем при завоевании Франции" (мое дополнение, немцы оккупировали Францию за месяц, а дом Павлова наши полтора месяца успешно защищали)

Война с немецкими захватчиками унесла миллионы жизней советских людей, вырезав колоссальное количество мужчин, женщин, детей и стариков. Ужасы фашистского нападения испытал каждый житель нашей необъятной родины. Неожиданное наступление, новейшее вооружение, опытные солдаты – все это было у Германии. Почему же блистательный план «Барбаросса» провалился? Неприятель не учел одну весьма важную деталь: он наступал на Советский Союз, жители которого были готовы умереть за каждый клочок родной земли.
Русские, украинцы, белорусы, грузины и представители других национальностей советского государства вместе сражались за Родину и умирали за свободное будущее своих потомков. Одним из таких отважных и доблестных солдат был Николай Сиротинин.
Молодой житель города Орла трудился на местном промышленном комплексе «Текмаш», и уже в день нападения был ранен при бомбардировке. В результате первого авианалета юноша был отправлен в госпиталь. Ранение не было тяжелым, и молодой организм быстро оправился, причем желание сражаться у Сиротинина осталось. Известно о герое немного, даже точная дата его рождения утрачена. В начале века не принято было торжественно отмечать каждый день рождения и некоторые граждане попросту не знали его, а помнили лишь год. А родился Николай Владимирович в тяжелое время в 1921 году. Известно также из свидетельств современников и товарищей, что он был скромен, вежлив, невысок ростом и худощав. Документов об этом великом человеке сохранилось очень немного и события на 476 километре Варшавского шоссе стали известны, во многом благодаря дневнику Фридриха Хёнфельда. Именно немецкий обер-лейтенант записал в своем блокноте историю героического подвига русского солдата.Молодой житель города Орла трудился на местном промышленном комплексе «Текмаш», и уже в день нападения был ранен при бомбардировке. В результате первого авианалета юноша был отправлен в госпиталь. Ранение не было тяжелым, и молодой организм быстро оправился, причем желание сражаться у Сиротинина осталось. Известно о герое немного, даже точная дата его рождения утрачена. В начале века не принято было торжественно отмечать каждый день рождения и некоторые граждане попросту не знали его, а помнили лишь год. А родился Николай Владимирович в тяжелое время в 1921 году. Известно также из свидетельств современников и товарищей, что он был скромен, вежлив, невысок ростом и худощав. Документов об этом великом человеке сохранилось очень немного и события на 476 километре Варшавского шоссе стали известны, во многом благодаря дневнику Фридриха Хёнфельда. Именно немецкий обер-лейтенант записал в своем блокноте историю героического подвига русского солдата.Расположение единственного орудия, из которого велся огонь по наступавшим, было хорошо продумано. Артиллерист был окружен густым полем ржи, и пушку не было заметно. Танки и бронемашины в сопровождении вооруженной пехоты быстро продвигались по территории СССР под руководством талантливого Хайнца Гудериана. Это был еще тот период, когда немцы надеялись на осуществление молниеносного захвата страны и разгрома советских войск. Их надежды разбились благодаря таким воинам как Николай Владимирович. Впоследствии фашисты не раз сталкивались с отчаянной смелостью советских воинов, причем каждый такой подвиг имел серьезный деморализующий эффект в немецких войсках. Под конец войны о смелости наших солдат даже в неприятельском стане ходили легенды.Задача Сиротинина заключалась в том, чтобы воспрепятствовать продвижению танковой дивизии на максимальный срок. Планом старшего сержанта было блокирование первого и замыкающего звена колонны и нанесение по возможности больших потерь противнику. Расчет оказался верным. Когда загорелся первый танк, немцы попытались отступить от линии огня. Однако Сиротинин ударил по замыкающей машине, и колонна оказалась обездвиженной мишенью. Фашисты в панике кидались на землю, не понимая, откуда идет стрельба. Вражеская разведка предоставила данные, что ни одной батареи в этой местности нет, поэтому дивизия продвигалась без особых предосторожностей. Пятьдесят семь снарядов были израсходованы советским солдатом не зря. Танковая дивизия оказалась разгромлена одним советским человеком. Бронемашины пытались перебраться через речушку вброд, но накрепко увязли в прибрежном иле. Немцы во все время боя даже не подозревали, что столкнулись всего лишь с одним защитником СССР. Позиция Сиротинина, располагавшаяся у колхозного коровника, была взята лишь после того, как осталась всего 3 снаряда. Однако даже лишенный боеприпасов для орудия и возможности продолжать огонь, Николай Владимирович расстреливал неприятеля из карабина. Только после своей смерти Сиротинин сдал позицию.Немецкое командование и солдаты были в ужасе, когда поняли, что противостоял им лишь один русский солдат. Поведение Сиротинина вызвало неподдельный восторг и уважение у немцев, в том числе и у Гудериана, несмотря на то что потери дивизии были огромны. Неприятель потерял одиннадцать танков и семь бронетранспортеров. В результате обстрела из строя врага выбыло 57 военных. Один человек стоил целой танковой дивизии, неудивительно, что даже враги дали три залпа на его могиле в знак высшего признания храбрости.

Армеец, согласен )))) самому понравилось, а еще последняя )))))

Дневник генерала Гальдера
«Своеобразие страны и своеобразие
характера русских придает кампании
особую специфику. Первый
серьезный противник»
Фельдмаршал Браухич (июль 1941 года)
«Примерно сотня наших танков, из которых около трети были
T-IV, заняли исходные позиции для нанесения контрудара. С
трех сторон мы вели огонь по железным монстрам русских, но
все было тщетно...
Эшелонированные по фронту и в глубину русские гиганты
подходили все ближе и ближе. Один из них приблизился к
нашему танку, безнадежно увязшему в болотистом пруду. Безо
всякого колебания черный монстр проехался по танку и
вдавил его гусеницами в грязь.
В этот момент прибыла 150-мм гаубица. Пока командир
артиллеристов предупреждал о приближении танков
противника, орудие открыло огонь, но опять-таки
безрезультатно.
Один из советских танков приблизился к гаубице на 100
метров. Артиллеристы открыли по нему огонь прямой
наводкой и добились попадания - все равно что молния
ударила. Танк остановился. «Мы подбили его», - облегченно
вздохнули артиллеристы. Вдруг кто-то из расчета орудия
истошно завопил: «Он опять поехал!» Действительно, танк
ожил и начал приближаться к орудию. Еще минута, и
блестящие металлом гусеницы танка словно игрушку
впечатали гаубицу в землю. Расправившись с орудием, танк
продолжил путь как ни в чем не бывало »
Командир 41-го танкового корпуса вермахта генералом Райнгарт
Храбрость - это мужество, вдохновленное духовностью.
Упорство же, с которым большевики защищались в своих дотах
в Севастополе, сродни некоему животному инстинкту, и было
бы глубокой ошибкой считать его результатом
большевистских убеждений или воспитания. Русские были
такими всегда и, скорее всего, всегда такими останутся»
Вечер 21 июня
Вспоминает унтер-офицер Гельмут Колаковски: « Поздним
вечером наш взвод собрали в сараях и объявили: «Завтра нам
предстоит вступить в битву с мировым большевизмом».
Лично я был просто поражен, это было как снег на голову, а
как же пакт о ненападении между Германией и Россией? Я все
время вспоминал то выпуск «Дойче вохеншау», который видел
дома и в котором сообщалось о заключенном договоре. Я не мог
и представить, как это мы пойдем войной на Советский Союз ».
Приказ фюрера вызвал удивление и недоумение рядового
состава. « Можно сказать, мы были огорошены услышанным, –
признавался Лотар Фромм, офицер-корректировщик. – Мы все, я
подчеркиваю это, были изумлены и никак не готовы к
подобному ». Но недоумение тут же сменилось облегчением
избавления от непонятного и томительного ожидания на
восточных границах Германии. Опытные солдаты,
захватившие уже почти всю Европу, принялись обсуждать,
когда закончится кампания против СССР. Слова Бенно Цайзера,
тогда еще учившегося на военного водителя, отражают общие
настроения: « Все это кончится через каких-нибудь три недели,
нам было сказано, другие были осторожнее в прогнозах – они
считали, что через 2–3 месяца. Нашелся один, кто считал, что
это продлится целый год, но мы его на смех подняли: «А
сколько потребовалось, чтобы разделаться с поляками? А с
Францией? Ты что, забыл? »
Но не все были столь оптимистичны. Эрих Менде, обер-
лейтенант из 8-й силезской пехотной дивизии, вспоминает
разговор со своим начальником, состоявшийся в эти последние
мирные минуты. « Мой командир был в два раза старше меня, и
ему уже приходилось сражаться с русскими под Нарвой в 1917
году, когда он был в звании лейтенанта. «Здесь, на этих
бескрайних просторах, мы найдем свою смерть, как Наполеон»,
- не скрывал он пессимизма... Менде, запомните этот час, он
знаменует конец прежней Германии».
В 3 часа 15 минут передовые немецкие части перешли границу
СССР. Артиллерист противотанкового орудия Иоганн Данцер
вспоминает: « В самый первый день, едва только мы пошли в
атаку, как один из наших застрелился из своего же оружия.
Зажав винтовку между колен, он вставил ствол в рот и
надавил на спуск. Так для него окончилась война и все связанные
с ней ужасы».
22 июня, Брест
Захват Брестской крепости был поручен 45-й пехотной
дивизии вермахта, насчитывавшей 17 тысяч человек личного
состава. Гарнизон крепости - порядка 8 тысяч. В первые часы
боя посыпались доклады об успешном продвижении немецких
войск и сообщения о захвате мостов и сооружений крепости. В
4 часа 42 минуты « было взято 50 человек пленных, все в одном
белье, их война застала в койках». Но уже к 10:50 тон боевых
документов изменился: « Бой за овладение крепостью
ожесточенный - многочисленные потери ». Уже погибло 2
командира батальона, 1 командир роты, командир одного из
полков получил серьезное ранение.
«Вскоре, где-то между 5.30 и 7.30 утра, стало окончательно
ясно, что русские отчаянно сражаются в тылу наших
передовых частей. Их пехота при поддержке 35–40 танков и
бронемашин, оказавшихся на территории крепости, образовала
несколько очагов обороны. Вражеские снайперы вели
прицельный огонь из-за деревьев, с крыш и подвалов, что
вызвало большие потери среди офицеров и младших
командиров».
«Там, где русских удалось выбить или выкурить, вскоре
появлялись новые силы. Они вылезали из подвалов, домов, из
канализационных труб и других временных укрытий, вели
прицельный огонь, и наши потери непрерывно росли ».
Сводка Верховного командования вермахта (ОКВ) за 22 июня
сообщала: « Создается впечатление, что противник после
первоначального замешательства начинает оказывать все
более упорное сопротивление ». С этим согласен и начальник
штаба ОКВ Гальдер: « После первоначального «столбняка»,
вызванного внезапностью нападения, противник перешел к
активным действиям».
Для солдат 45-й дивизии вермахта начало войны оказалось
совсем безрадостным: 21 офицер и 290 унтер-офицеров
(сержантов), не считая солдат, погибли в ее первый же день. За
первые сутки боев в России дивизия потеряла почти столько
же солдат и офицеров, сколько за все шесть недель
французской кампании.
«Котлы»
Самыми успешными действиями войск вермахта были
операцию по окружению и разгрому советских дивизий в
«котлах» 1941-го года. В самых крупных из них – Киевском,
Минском, Вяземском – советские войска потеряли сотни тысяч
солдат и офицеров. Но какую цену за это заплатил вермахт?
Генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии:
«Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось
от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на
Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения,
русские стойко оборонялись».
Автор книги пишет: « Опыт польской и западной кампаний
подсказывал, что успех стратегии блицкрига заключается в
получении преимуществ более искусным маневрированием.
Даже если оставить за скобками ресурсы, боевой дух и воля к
сопротивлению противника неизбежно будут сломлены под
напором громадных и бессмысленных потерь. Отсюда
логически вытекает массовая сдача в плен оказавшихся в
окружении деморализованных солдат. В России же эти
«азбучные» истины оказались поставлены с ног на голову
отчаянным, доходившим порой до фанатизма сопротивлением
русских в, казалось, безнадежнейших ситуациях. Вот поэтому
половина наступательного потенциала немцев и ушла не на
продвижение к поставленной цели, а на закрепление уже
имевшихся успехов ».
Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал
Федор фон Бок, в ходе операции по уничтожению советских
войск в Смоленском «котле» писал об их попытках вырваться
из окружения: « Весьма значимый успех для получившего такой
сокрушительный удар противника! ». Кольцо окружения не
было сплошным. Два дня спустя фон Бок сокрушался: « До сих
пор не удалось заделать брешь на восточном участке
Смоленского котла». Той ночью из окружения сумели выйти
примерно 5 советских дивизий. Еще три дивизии прорвались
на следующий день.
Об уровне немецких потерь свидетельствует сообщение штаба
7-й танковой дивизии, что в строю осталось всего 118 танков.
166 машин было подбито (хотя 96 подлежали ремонту). 2-я
рота 1-го батальона полка «Великая Германия» всего за 5 дней
боев на удержание линии Смоленского «котла» потеряла 40
человек при штатной численности роты в 176 солдат и
офицеров.
Постепенно менялось и восприятие войны с Советским союзом
у рядовых немецких солдат. Безудержный оптимизм первых
дней боев сменился осознанием того, что «что-то идет не так».
Потом пришли безразличие и апатия. Мнение одного из
немецких офицеров: « Эти огромные расстояния пугают и
деморализуют солдат. Равнины, равнины, конца им нет и не
будет. Именно это и сводит с ума ».
Постоянное беспокойство доставляли войскам и действия
партизан, число которых росло по мере уничтожения
«котлов». Если поначалу их количество и активность были
ничтожны, то после окончания боев в киевском «котле» число
партизан на участке группы армий «Юг» значительно
возросло. На участке группы армий «Центр» они взяли под
контроль 45% захваченных немцами территорий .
Кампания, затянувшаяся долгим уничтожением окруженных
советских войск, вызывала все больше ассоциаций с армией
Наполеона и страхов перед русской зимой. Один из солдат
группы армий «Центр» 20 августа сетовал: « Потери жуткие, не
сравнить с теми, что были во Франции». Его рота, начиная с 23
июля, участвовала в боях за «танковую автостраду № 1».
«Сегодня дорога наша, завтра ее забирают русские, потом снова
мы, и так далее ». Победа уже не казалась столь недалекой.
Напротив, отчаянное сопротивление противника подрывало
боевой дух, внушало отнюдь не оптимистические мысли.
«Никого еще не видел злее этих русских. Настоящие цепные псы!
Никогда не знаешь, что от них ожидать. И откуда у них
только берутся танки и все остальное?! »
За первые месяцы кампании была серьезно подорвана
боеспособность танковых частей группы армий «Центр». К
сентябрю 41-го 30% танков были уничтожены, а 23% машин
находились в ремонте. Почти половина всех танковых
дивизий, предусмотренных для участия в операции «Тайфун»,
располагали лишь третью от первоначального числа
боеготовых машин. К 15 сентября 1941 года группа армий
«Центр» располагала в общей сложности 1346 боеготовыми
танками, в то время как на начало кампании в России эта
цифра составляла 2609 единиц.
Потери личного состава были не менее тяжелыми. К началу
наступления на Москву немецкие части лишились примерно
трети офицерского состава. Общие потери в живой силе к
этому моменту достигли примерно полумиллиона человек, что
эквивалентно потере 30 дивизий. Если же учесть, что только
64% от общего состава пехотной дивизии, то есть 10840
человек, являлись непосредственно «бойцами», а остальные
36% приходились на тыловые и вспомогательные службы, то
станет ясно, что боеспособность немецких войск снизилась
еще сильнее.
Так ситуацию на Восточном фронте оценил один из немецких
солдат: «Россия, отсюда приходят только дурные вести, и мы
до сих пор ничего не знаем о тебе. А ты тем временем
поглощаешь нас, растворяя в своих неприветливых вязких
просторах ».
О русских солдатах
Первоначальное представление о населении России
определялось немецкой идеологией того времени, которая
считала славян «недочеловеками». Однако опыт первых боев
внес в эти представления свои коррективы